Наш разговор начнётся с одной из самых ярких представительниц русского авангарда, в творчестве которой соединилось, на первый взгляд, несопоставимое: наследие русского лубка и иконы сосуществуют в её работах вместе с западноевропейским кубофутуризмом и фовизмом.
Наталья Гончарова родилась 21 июня по старому стилю в один год с Пабло Пикассо, 1881-м. Она провела детство в Тульской области, откуда в 1892 году Наталью отвезли в Москву для обучения в гимназии. После выпуска из учреждения будущая художница по совету матери поступила на историко-филологические курсы, но покинула их накануне выпускных экзаменов для посещения скульптурного отделения Московского училища живописи, ваяния и зодчества. Там Гончарова познакомилась с Михаилом Ларионовым с отделения живописи. С ним будут связана личная жизнь Натальи, и именно он подскажет ей оставить скульптуру ради живописи.
По свидетельству Марины Цветаевой, Ларионов говорил ей: «У вас глаза на цвет, а вы заняты формой. Раскройте глаза на собственные глаза!»
Несмотря на определенную роль Ларионова в биографии художницы, Гончарова независимо от него представляет собой важную фигуру для искусства начала XX века, поскольку её работы, удивительно построенные на сближении восточных и западных традиций, также оказали влияние на формирование образа московского авангарда.
Творчество художницы можно поделить на несколько циклов.
Гоген, фовизм и неопримитивизм
Увиденная в 1906 году ретроспектива работ Поля Гогена подтолкнула Гончарову на увлечение фовизмом, что отразится в первых картинах «крестьянского» цикла, завершающегося полиптихом «Сбор винограда» 1911 года
Неопримитивизм – центральный этап исканий этого периода, в котором соединились народное искусство и иконопись. Дух модерна наиболее ярко и самобытно выразился в работах Гончаровой на религиозные сюжеты. Здесь же, наравне с интересом к иконописи, мы можем увидеть и влияние Михаила Врубеля. Сформированную религиозную иконографию Гончаровой мы можем заметить в полиптихе «Жатва».
В 1910 году Гончарова поделиться тем, что её вдохновляет: это «скульптурная яркость» Фоконье, Пикассо и Брака. А через два года она добавит к этому списку скифские каменные статуи.
Ларионов, Ослиный хвост и кубофутуризм
Гончарова и Ларионов участвуют в организации первой выставки «Бубнового валета», на которой художницей были представлены более тридцати работ. Вскоре из-за различия во взглядах с Петром Кончаловским Ларионов и Гончарова покидают объединение и создают собственное — «Ослиный хвост».
В работах Гончаровой этого времени, с 1911 по 1914 год, можно увидеть и влияние ларионовского лучизма, и отход от него в кубофутуризм или абстракции. Кроме живописи, Гончарова в 1912 году участвует в футуристической прогулке по Москве, а в 1913 году – в съёмках фильма режиссёра Касьянова «Драма в кабаре №13».
Начинается период славы и известности: Наталья даёт интервью, о ней выходят статьи, на неё делают шаржи в прессе. А еще она получает приглашение от Сергея Дягилева принять участие в театральной антрепизе. С Ларионовым Гончарова уезжает в 1914 году в Париж для работы над декорациями к балету «Золотой петушок».
Сотрудничество с Дягилевым продолжилось в 1915 году с балетом «Литургия» в Швейцарии, куда Гончарова взяла с собой книги по древнерусскому и византийскому искусству. И действительно, если мы взглянем на эти работы, то увидим, что византийские и древнерусские мозаики угадываются на орнаментах в одежде апостолов.
Илья Зданевич, автор первой биографии Гончаровой, представляет нам художницу в том её творческом многообразии, которое утвердило курс нового искусства на объединение традиций и временных стилей, таких как кубизм и футуризм.
«Однако пришлось бы очень много и долго писать и говорить, чтобы обрисовать эту женщину. Нужно было говорить о русской культуре вообще, о свойстве русской души, о духе Москвы и русской деревни и многое иное»
Французский период
Начинается Первая мировая война. Михаил Ларионов уходит в действующую армию и получает на фронте тяжелую контузию: после восстановления в госпитале пара решает покинуть Россию. Отъезд также был связан с настойчивыми приглашениями от Дягилева в 1915 году, о которых мы упоминали немного выше.
Во Франции 1920-1930-х годов художница не оставляет занятия живописью, книжную иллюстрацию, но она перестает искать новаторские приемы в искусстве, а скорее пробует себя в уже существующих стилях европейской живописи. В «Испанках» она следует особенностям декоративного кубизма, а в «Купальщице с собакой» есть что-то сюрреалистическое.
В эмиграции же художница знакомится с Мариной Цветаевой, которая в конце 1920-х годов задумывала написать очерк о жене Александра Пушкина, Наталье Гончаровой, которая приходилась авангардистке двоюродной прабабушкой. После встречи Цветаева меняет изначальную идею и пишет об обеих девушках.
Красавица Россию, в лице Пушкина, каждым острием своих длинных ресниц, проглядела, труженица Россию, каждым своим мазком и штрихом, – явила. Ибо гончаровские «Испанки» такая же Россия, как пушкинский «Скупой рыцарь», полное явление русского гения, все присваивающего.
Впервые персональная выставка работ Гончаровой во Франции прошла в 1931 году. Следующая будет только в 1948 году, потом — в 1956-м. В Париже же она вместе с Ларионовым пережила войну и оккупацию.
Натальи Сергеевны Гончаровой не стало 17 октября 1962 года, ей было 82 года. Несмотря на тяжелый ревматизм рук, она продолжала заниматься живописью и последним, так и не реализованным проектом Гончаровой, стали эскизы к росписи католической часовни в Шеврезе. По случаю ее ухода парижский Музей современного искусства устроил ретроспективу.
Источники
- «Две Гончаровы». Марина Цветаева
- «Наталия Гончарова. Михаил Ларионов». Илья Зданевич
- «Художники-эмигранты. Гончарова Н.С.» Колоскова Ю.А.
- «Amazons of the avant-garde: Alexandra Exter, Natalia Goncharova, Liubov Popova, Olga Rozanova, Varvara Stepanova, and Nadezhda Udaltsova» by John E. Bowlt and Matthew Drutt